Сказка для взрослых

... Старый ветхий дом застонал и, казалось, задрожал от порывов холодного осеннего ветра. Иногда вместе с тяж¸лыми каплями на стекло падали мокрые хлопья снега, а окна тихонько дребезжали от каждого удара стихии. Маленький домовой сиротливо жался к задней стенке старого шкафа, от страха и холода прикрывая крошечными мохнатыми лапками мокрый нос. Порой ему казалось, что дом, столько лет служивший ему над¸жным пристанищем, не выдержит и рухнет, но год за годом, к счастью, его страхи не сбывались. Дом стойко выдерживал все натиски стихии, словно он хранил себя для чего-то важного – чего-то такого, на что маленький домовой уже почти перестал надеяться.

Много лет единственными обитателями старого дома были только кошки. Они спасли ветхую постройку от грызунов, а в благодарность маленький домовой ухаживал за выведенными в ящиках старого комода котятами... Кошки ему нравились – маленький домовой был воспитан в старых традициях домосодержания и свято верил в то, что там, где обитают кошки, нет места злым духам.

В самом нижнем ящике комода хранились альбомы с выцветшими фотографиями, на которых уже трудно было угадать лица – сырость и въевшаяся грязь вместе со временем решили превратить эту память о прошлом в тлен. Маленький домовой помнил всех, кто когда-то жил в этом доме и порой, долгими холодными вечерами, думал о каждои из них, греясь у робкого костерка этих дал¸ких воспоминаний.
О семье, которая строила этот дом. Откуда он сам здесь взялся, домовой уже не помнил, да это и не имело ни малейшего значения. Тогда вс¸ вокруг приятно пахло свежим деревом, лаком, краской и новой мебелью. В доме жили голоса, секреты, подарки, улыбки... Детский смех с потерянными игрушками, вздохи о несбышемся... Здесь пахло любовью и грустью. Иногда – ссорами и перемириями (маленький домовой знал, как с помощью несложной бытовой магии вернуть мир в семью), недоспелой клубникой, душистым чаем и долгими разговорами по вечерам, луной и первой влюб¸нностью, ночными поцелуями, нежным ш¸лком белоснежного свадебного платья, первыми шагами... смертью – лекарствами, страхом и простынями, сл¸зами, а потом – успокоением. Жизнь продолжалась. Дети рождались, росли, влюблялись, старели...Однажды, когда умирал один из хозяев этого дома, воздух наполнился запахом весны. Он не цеплялся за жизнь и был готов к тому, что ему предстоит уйти. Он попросил открыть ему путь – и родные распахнули окно. В комнату ворвался шаловливый ветерок и прин¸с с собой золотистый запах заката, полевых трав и алых маков, что в силу своего малого роста не могли заглянуть в окно – дом стоял на отшибе, с одной стороны его окружал сад, с другой тянулись к горизонту бесконечные поля. И в тот самый миг, когда дыхание умирающего слилось с весенним ветром, в окно влетела большая белая бабочка, и, подхватив последний вздох, унесла его далеко в небесные дали... И тогда дом замер. Дети хозяина собрали вещи и уехали. Иногда они приезжали, что-то обсуждали, уезжали снова... Мебель покрывалась пылью, сад зарастал. А они приезжали вс¸ реже и реже, пока не исчезли совсем. Благодаря стараниям маленького домового дом на отшибе не привл¸к внимания воров, и на долгие годы его укрыла тишина. Домовой иногда открывал окно и ждал, когда прилетит большая белая бабочка – она должна была вернуть душу хозяина, чтобы дом снова ожил. Но ничего не происходило.

Маленький домовой отличался от своих собратьев и, наверное, потому предпочитал компанию одиночества. Остальные домовые в заброшенных домах озлоблялись, обрастали серой спутанной шерстью, отращивали клыки... Но самое страшное - они теряли надежду. А этот домовой надежды не терял и потому, вырезая из старых газет бабочек, старательно наклеивал их на стены. Забегающий в щели сквозняк шевелил хрупкие крылышки, и маленький домовой, несмотря на холод, часами наблюдал за этими бумажными душами, которые казались ему живыми...

А однажды свершилось чудо. В дом вернулись люди - видимо, потомки тех, кто давно уехал отсюда. Маленький домовой с тревогой наблюдал за ними с чердака. Приехавшие рассказывали что-то хрупкой девушке с огненно-рыжими волосами, она кивала и

хмурилась. Е¸ спутник - высокий, небрежно одетый мужчина без возраста, с синими, как предгрозовое небо, глазами, с улыбкой, похожей на солнечный луч, с детским интересом изучал приклеенных к стенам бабочек. И именно он сказал: "Бер¸м! У этого дома, мне кажется, есть душа". А девушка раскраснелась, поцеловала его и сказала, что именно о таком доме она всю жизнь мечтала.

А потом дом наполнился запахами - пахло мылом, стиральным порошком, новыми занавесями, жасмином и песнями, которые девушка напевала тихонько-тихонько, когда принималась что-то мыть или красить. Старые вещи

зажили новой жизнью, а кошкам пришлось переселиться на чердак. Маленький домовой устроил себе гнездо за комодом и уже оттуда, щуря большие ж¸лтые глаза, наблюдал за людьми. По ночам в доме было холодно, и вскоре на старой кровати поселилось большое т¸плое одеяло. А потом мужчина починил камин, и по вечерам за узорами реш¸тки играло золотое пламя. Когда ремонт был закончен, в доме появились другие запахи - холста и масляных красок. Человек, купивший этот дом, был художником. И вскоре на холсте ожили алые маки, что росли за окном, солнечные пятна на зеркале старого пруда, синеглазые островки талого снега... А однажды девушка села напротив мольберта, одетая в белое ш¸лковое платье с вышитыми алыми маками, почти такими же, как те, что росли за окном, и кисть художника нежно коснулась холста, даруя девушке вторую жизнь... Так длилось, казалось, целую вечность. Маленький домовой был счастлив, как были счастливы и эти люди. Но однажды его ч¸рный нос уловил в воздухе новый запах, и этот запах ему не понравился. В воздухе пахло слезами. По неведомым причинам в дом пришли ссоры. Меж тюбиков масляных красок появились пустые бутылки и тлеющие окурки, в углах поселилась махровая пыль, а кошки ушли с чердака. Вс¸ чаще маленький домовой слышал разговоры про деньги, девушка уходила и вс¸ реже возвращалась, а однажды она ушла совсем. Одинокий теперь художник вс¸ чаще смотрел в окно или просто спал. Иногда он стонал во сне. А его глаза потеряли ту глубокую синеву предгрозового неба, которая так нравилась маленькому домовому. В доме опять поселилась тишина. Шерсть домового свалялась, мебель покрыла пыль...

Так проходили дни - серые, однообразные, когда одиночество становится желанней любой компании. Маленький домовой по-прежнему ждал чуда, слушая ш¸пот, звон стакана и шаги художника, который теперь и близко не подходил к холсту. Наверное, потому, что там была она - непросохшие масляные краски блестели на белом платье, украшенном алыми маками, огненные волосы падали на нежные плечи, и только лицо было безразлично ко всему происходящему вокруг - он не успел нарисовать е¸ глаза, губы, нос... Маленький домовой не ждал е¸ возвращения - быть может, художник тоже не ждал, но он курил, думал и вс¸ время посвящал воспоминаниям и отраве из стеклянных бутылок... Рано или поздно это убило бы его. Маленький домовой огорчался, что больше нет улыбок и картин и с ужасом понимал, что теперь уже жд¸т того момента, когда тяж¸лое дыхание под т¸плым одеялом стихнет, и дом наполнит запах весны, а в окно влетит большая белая бабочка.

Однажды выдался на удивление погожий солнечный ден¸к, абсолютно не похожий на все предыдущие. Маленький домовой проснулся оттого, что солнечный луч, как шаоловливый кот¸нок, тронул его за крохотные острые ушки и пощекотал нос. Он потянулся, невольно чихнул и проснулся от страха быть услышанным. В комнате было тихо. Художник спал, спали старинные часы на стене, только шаловливые солнечные лучи устроили бесшумную вес¸лую возню, отчего в воздухе стоял золотой столб пыли. За окном порхали светлые тени бабочек, алели пятна маков. Маленький домовой, пораж¸нный этой простой и волшебной красотой, тихонько вылез из ящика комода, прихватив с собой самую красивую из всех бабочек, что он вырезал из бумаги. А солнечные лучи так разшалились, что уже перебрались на картину, где прыгали по макам на платье девушки, играя в пятнашки. И они были такими красивыми и на вид доверчивыми, что маленькому домовому непременно захотелось погладить одного из них. Он протянул свою мохнатую лапку и почти уже дотронулся до золотистой ш¸рстки, как вдруг хитрый луч скользнул вверх, а бумажная бабочка - раз, и приклеилась к невысохшей краске на холсте, а рядом отпечаталась крохотная лапка. При этом художник заворочался на постели, а испуганный маленький домовой, в ужасе понимая, какую недопустимую ошибку сделал, с топотом бросился обратно в ящик комода. Там он сидел, дрожа и теребя длинный с пушистой кисточкой хвост, проклиная сво¸ любопытство. А художник тем временем проснулся и первым делом отправился к картине. И тогда впервые за много времени домовой услышал его заливистый смех... Подобравшись к краю ящика и осторожно выглянув из него, маленький домовой вдруг обнаружил, что глаза этого человека снова залила синева предгрозового неба. Художник смотрел на бумажную бабочку и улыбался, и улыбка эта напомнила маленькому домовому игру солнечных лучей. "Я же говорил, что у этого дома есть душа!" - победно произн¸с художник и бережно, с нежностью и л¸гкостью снял незаконченную картину и отставил е¸ в сторону, как откладывают дорогие воспоминания, которые уже никогда не вернутся в реальность. Маки - красивые цветы, - подумал маленький домовой, - но все цветы рано или поздно отцветают. А на их месте распускаются другие...

Художник открыл окно, впуская в комнату свежесть и весенние запахи, натянул новый холст и взялся за работу. На следующее утро маленький домовой наш¸л возле комода мисочку молока и сладкий сухарик. А с холста на него с нежностью и бесконечностью глазами вечности смотрело поле, укрытое пронзительно синим предгрозовым небом. Кое-где жались к земле алые маки. А над самой травой метались нашедшие приют в этой колыбели вечности белые бабочки, словно осколки весны или чьи-то души. А, может, унес¸нные шаловливым ветерком кусочки старых газет...

... Есть за городом, на самом краю поросшего диким маком поля старый дом. Его не сразу и заметишь - так увиты стены травами и скрыты ветвями деревьев запущенного сада. Говорят, там жив¸т художник, который рисует живые цветы, поля - на них словно свернулась сонной кошкой иная реальность, та, от которой отвыкли городские жители. Он - странный человек. Считает, что у каждого дома есть душа, оставляет каждый вечер у комода мисочку молока или л¸гкого пива со сладостями, а в углу у него стоит портрет девушки без лица. Когда его спрашивают, почему он не закончил эту картину, он хитро щурит глаза, наполненные синевой предгрозового неба и отвечает, что картина закончена. А стены его дома украшены бумажными бабочками и - кое-где - отпечатками крошечных лапок, запачкавшихся в масляных красках...

Ольга Погода